Гийом стоял у окна и думал. Следовало бы работать, а он возвращался мыслями к прошлому, раз за разом прокручивал в голове события дня. Господин Бош поступил опрометчиво, совершил столько ошибок. Например, дал понять, будто между ним и Шарлоттой могло возникнуть нечто. Он усмехнулся, наблюдая за тем, как фонарщик открывает колпак очередного фонаря. И эти откровения, разве они уместны за чашечкой кофе? Что с ним произошло, почему Гийом не пресек любопытство экономки? Виной всему она, ее тревога, рука, в отчаянье ухватившая его руку, когда мужчина собирался разобраться с Мишелем Гадаром. Одной гадкой, масленой улыбки шевалье хватило, чтобы понять, он не внял предупреждениям. Гийом не сомневался, молодой человек оказался на нужной улице не случайно, должность научила его не верить в совпадения. Раз так, кто-то проследил за Шарлоттой, направил Мишеля по нужному пути.

Единственное, о чем сейчас не жалел господин Бош, — о славном ударе в плечо. Хотя нет, жалел — следовало отпечатать кулак на лице мерзавца. Шарлотта переживала, что шевалье запомнит форму, но разве задача полиции не оберегать слабых? Пусть жалуется на должное исполнение обязанностей представителя власти.

Фонарщик перетащил лестницу дальше от здания управления, превратился в неясный силуэт, а господин Бош все не двигался с места. Пальцы его приросли к мраморной плите подоконника, взгляд давно ничего не видел.

Та девушка, она поверила ему, доверилась, а он… Нетрудно догадаться, что попытается сделать сердобольная Шарлотта, Гийом обязан оставить ее. Любила ли она его? Нет. Только эта убежденность вселяла спокойствие в сердце, иначе господин Бош давно утонул бы в темной пучине. Любил ли он ее? Тоже нет, но страстно хотел уберечь от проклятия зеркала. В клуб Гийом сходит сам, пора преодолеть еще один страх, признать себя таким же ненормальным, как Ануш и прочие обитатели оборотной стороны ночи.

Подвинув стопку архивных дел, господин Бош взялся за перьевую ручку. Слова не шли, то выходили слишком эмоциональными, то, наоборот, сухими. Наконец ему удалось найти золотую середину. «Мадемуазель, — скрипело по бумаге железное перо, — я крайне сожалею о причиненной боли. Я не желал вас расстроить и нижайше прошу забыть нелепицу, которую сказал по причине нездоровья. Не пугайтесь, виной всему обычная усталость, иногда она туманит разум, вызывает нелепые видения. Так же заклинаю вас ничего не предпринимать до моего возвращения и не выходить из дома даже с сопровождающим. Надеюсь, моя просьба не доставит вам беспокойства. Вместе с этой запиской посылаю визитку своего секретаря, к которому вы сможете обратиться по вопросам бала». Осталась только подпись, но начальник полиции вывел вместо нее инициалы. «Искренне ваш» казалось нелепым, «с уважением» — слишком официальным. Положив записку в конверт и добавив туда нужную визитку, Гийом позвонил в колокольчик и отослал все по домашнему адресу. Теперь можно вернуться к работе.

Рассеянно проведя пальцем по пыльным папкам, господин Бош задумался. Не стоило ли наведаться в клуб сегодня же? Ануш не стала бы предлагать обычную прогулку, выходит, она подозревала, членам сообщества нечисти известно о несостоявшихся похитителях, а, может, и человеке с тростью, которого, после долгих раздумий, Гийом связал с преступниками. Он впервые задумался, не опрометчиво ли принял на работу вампиршу. Ему не нравилось ее любопытство. «Не сейчас!» — господин Бош усилием воли вернул себя к кипе бумаг. Их следовало просмотреть и вынести резолюцию. А затем вновь погрузиться в прошлое. Гийом словно заново проживал годы своей службы, медленно продвигался от одного дела к другому, чтобы найти зацепку. Он знал, она отыщется, нужно только лучше искать.

Записка господина Боша Шарлотту не застала, она разминулась с ней на пару часов.

Девушка вернулась домой в растрепанных чувствах. Первым порывом действительно было разбить зеркало, но дверь в кабинет оказалась заперта, а ключ отчего-то раз за разом застревал в замке. Отчаявшись попасть внутрь, Шарлотта позвала Ануш и попросила адрес клуба. Экономка все равно не смогла бы заниматься рутинными домашними делами, все существо ее требовало действия.

— Сами вы его не найдете, да и просто так, с улицы, туда не пускают, — покачала головой горничная.

— Так проводи меня! — едва не сорвалась на крик девушка.

Стало безумно стыдно. Экономка обязана держать лицо перед слугами, а Шарлотта повела себя словно базарная торговка. Основа ее профессии — вежливость и уважение, домоправительница подает пример остальным.

Ануш задумалась и неуверенно предложила:

— Сегодня вечером можно. Хозяин вернется поздно, мы обе сможем отлучиться, мадемуазель.

Что верно, то верно, интересы господина Боша превыше всего.

— Во сколько открываются двери клуба?

Девушка слышала, подобные заведения работали только по ночам.

— В десять вечера, мадемуазель.copy right hot novel pub