— Представлял? — она бездумно повторила его последнюю фразу, пытаясь обрести контроль над собственным телом. Над ватными ногами и надрывно громыхающим сердцем. — Это в каком смысле? Что значит… представлял?

Столь безобидные вопросы застали Виктора Эдуардовича врасплох.

Мужчина встрепенулся. И даже напрягся. Причем чертовски сильно.

— Нет! Ничего! — отозвался он сухо. — Забудь!

Лена отчетливо ощутила, как дрогнули его руки. Как окаменели мышцы, превращая преподавателя в неподвижную статую. В холодную каменную глыбу. И лишь частое порывистое дыхание выдавало в нем признаки живого человека. Интуиция подсказывала ей, что внутреннее состояние Макарова в ту секунду тоже изменилось. Он будто очнулся внезапно от глубокого сна. Очнулся и охренел от всего происходящего. Впрочем, в подобном состоянии пребывал сейчас не только он. Ее затуманенное страстью сознание прояснялось катастрофически медленно. Но все же прояснялось.

«Господи, что мы наделали? Он и я… нет, фактически мы не переспали, но… получается, у нас все же был секс? О, это плохо! Это очень плохо!»

Запоздалое раскаяние обожгло нутро, точно бурлящей кислотой.

А щеки вспыхнули болезненным румянцем.

Буквально подыхая от жгучего стыда, Лена медленно отлепилась от Виктора Эдуардовича, целомудренно прикрывая грудь руками. Не зная, куда деть глаза, она нервно сглотнула образовавшийся в горле ком и растерянно посмотрела в сторону. Однако ужаснулась в тот же миг.

Ибо случайно заметила собственное отражение в зеркале, висящем на противоположной стене.

Да… такой ошалевшей Белова видела себя впервые!

Губы распухли от бесконечных поцелуев. Кожа раскраснелась.

Косички растрепались и потеряли свою изначальную форму.

А взгляд… он пугал сильнее всего. Потому что казался ей чужим. Диким.

И теперь этот самый взгляд невольно сфокусировался на многочисленных бутыльках, флаконах и прочих гигиенических принадлежностях, аккуратно расставленных на полочках, обрамляющих вышеупомянутое зеркало.

«Таня! Чертова Таня! Как я могла забыть о ее существовании? Она ведь здесь повсюду! Вся квартира пропитана ее мерзкой аурой, точно плесенью!»

Окончательное прозрение обрушилось на нее безудержной лавиной.

Многотонным айсбергом. И оказалось сродни удару под дых.

Сильному, беспощадному. Словно ей чугунным кулаком со всей дури в живот заехали.

Ни капли не щадя, наслаждаясь ее болью. Всхлипнув от неожиданности, Лена чуть покачнулась, из последних сил борясь с желанием рухнуть на пол и свернуться там калачиком.

Макаров озадаченно проследил за ее взглядом и помрачнел еще больше.

Возможно, тоже вспомнил о существовании своей темноволосой пассии.

А возможно, просто пожалел, что вообще к студентке прикоснулся.

— Твою мать, Лена! — прохрипел он вдруг, сделав неосознанный полушаг назад и схватившись за голову. Мужчина стиснул свои виски так сильно, будто пытался размозжить собственный череп. — Твою мать!

Белова же, прокрутив в памяти их недавнюю близость, зашлась в приступе беззвучного истерического хохота. Ее трясло. Глаза неестественно блестели из-за едва сдерживаемых слез.

Во рту стало горько от подступившей желчи.

«Ну, вот и все! Готовься! Сейчас он скажет, что этот волшебный миг был чудовищной ошибкой, а все случившееся между нами – банальным наваждением! Что он равнодушен ко мне, как и прежде, а потому ничего подобного у нас более никогда не повторится! Ладно. Пусть так. Я не стану реветь! Приму как должное! Буду улыбаться! Через силу. Фальшиво. Но буду. Ему не стоит знать, как мне больно… не стоит! Я сильная. Я справлюсь. Я прощу. Разлюблю и забуду! Наверное. Однажды. Ну… или просто с катушек сейчас слечу и рожу ему расцарапаю, если посмеет только заикнуться! Если посмеет за меня решать, что мне считать ошибкой, а что нет! Заору во всю глотку, и пусть потом сам своей Тане объясняет, чем тут со мной занимался! Давай, рискни здоровьем, Виктор Эдуардович!»

Словно предчувствуя беду, ее бедное сердце сжалось в груди до предела.

Ухнуло в пропасть. Заколотилось от волнения с чудовищной скоростью.

Дышать стало трудно. Ребра будто невидимыми стальными тросами стянуло.

«Господи, ну кому я вру? Не заору. Не разлюблю. И не забуду. Черт бы меня подрал, дуру конченую! За что? Вот за что мне все это? Ненавижу гада!»

Тяжелый, измученный мужской вздох нарушил девственную тишину пространства. Затем еще один. И еще.copy right hot novel pub