Честно говоря, не думала я, что после всего того, что нам пришлось пережить, у меня останутся хоть какие-то силы на что бы то ни было ещё. Мне вообще больше не хотелось куда-то отходить от Кира, как и отпускать даже на несколько мгновений. Сама мысль, потерять ощущение живительного жара его тела, поддерживающую опору таких сильных рук (улавливающих абсолютно все происходящие во мне перемены), а, главное, всю его окутывающую с головы до ног физическую близость – казалась в те минуты едва не убийственной. На грани жизни и смерти.

Мне до сих пор не верилось в то, что я тогда от него услышала. Но одно дело, когда что-то внимаешь через слух, пропуская услышанное через скептически упрямый разум, и совсем другое – доверять своим чувствам и не на шутку взволновавшейся интуиции. Хотя, возможно, это было нечто иное. Что-то более сильное, просыпающееся как раз в момент слишком обострённой слабости. Когда хочется довериться именно тому, кого ощущаешь в эти секунды чуть ли единственным во всём белом свете близким для себя человеком. Единственным, кто способен защитить и закрыть собой от любых жизненных невзгод, от сумасшедшей боли и прячущихся за этими стенами жутких монстров. И, возможно, даже от смерти...

Ехать куда-то посреди глубокой ночи – не самая лучшая идея, но оставаться здесь вдвоём, наверное, ещё хуже. К тому же, я сейчас в таком состоянии, в котором в принципе невозможно принимать какие бы то ни было здравые решения. Да и не смотря на все мои зашкаливающие страхи с разгулявшимся по телу нервным ознобом, Кир и не думал всё это время отходить от меня ни на шаг. Даже помог переодеться, при чём без какого-либо сексуального подтекста. Похоже, нам обоим было сейчас не до того. Но не чувствовать при этом успокаивающих объятий Кирилла было ещё труднее. В его руках мой озноб существенно спадал и практически сходил на нет, будто он забирал большую часть моей убийственной слабости себе или просто гасил её своим защитным коконом. Жаль, что нельзя было просто и сразу там спрятаться, свернувшись на его груди беспомощным котёнком и греться до тех пор, пока моё сознание окончательно не разорвёт связь с окружающей реальностью, пусть мне и казалось, что я уже не смогу сегодня заснуть вообще.

Мне будто специально дали эти несколько часов, чтобы я отвлекалась на всё что угодно, но лишь бы не возвращалась мысленно к высказанным Киром признаниям. К тем наслоившимся друг на друга событиям, что пронеслись бешеным ураганом в нашей жизни за последние дни и в особенности за этот вечер. К тем воспоминаниям, которые, в конечном счёте, и привели нас обоих к настоящему, к неизбежным последствиям и к едва не свершившейся роковой ошибке. По-другому, как чистейшим безумием, это и не назовёшь.

А если бы он так и не вернулся? Если бы всё-таки ушёл, а я и дальше бы верила в версию Глеба о безответственном Кирилле Стрельникове, планирующего женитьбу на другой?

Стать банальной жертвой вопиющего вранья от принципиального приверженца голой правды и только исключительной честности, это во истину надо постараться. А ведь это, если так подумать, самая глупая и едва не безобидная выходка, на которую не всякий способен купиться прямо с ходу. Видимо, мы были с Киром настолько дезориентированы в пространстве и ослеплены происходящим (впрочем, как и бушующими в нас эмоциями), что напрочь изначально упустили из виду один из немаловажных фактов. Глеб всё о нас знал.copy right hot novel pub