Вспоминаю о вчерашней истерике со стыдом. А затем мысленно машу рукой. Этому подонку я еще в прошлом году должна была всё высказать, как мне мой психолог и советовала. Не для него, а для себя. Чтобы мне стало легче. Но я же гордая. Я промолчала, будто ничего не случилось. Да и дочь не хотелось расстраивать. Я же видела, как у неё глазенки загорелись, когда она отца увидела. Да, она делала вид, что тоже не хочет с ним разговаривать, чтобы меня не расстраивать. Но я-то понимала, что Наташа по нему скучала, да к тому же он её отец. Мало ли что со мной может случиться, так ей будет, к кому за помощью прийти. Вот и решила не устраивать разборок. А зря…

Но я думаю, что все к лучшему.

Говорят, о своей обиде или застарелой душевной боли нужно рассказать восемь раз разным людям, и становится намного легче. Держать всё в себе ни в коем случае нельзя. Иначе можно и в больницу загреметь с нервным срывом.

Хорошо, что свидетелей моей истерики не было, а то Антон точно бы в дурку отправил. Нервы подлечить.

Приняв душ, и закутавшись в халат, выхожу в коридор. Свет сразу же загорается, а я от неожиданности подпрыгиваю на месте. Оглянувшись, понимаю — это автоматика сработала.

До кухни дохожу быстро, в коридорах светло, так что заблудиться не получится при всем желании. И мне сказочно везет. В холодильнике я нахожу два контейнера с едой и запиской от повара — это ужин для меня, его нужно только разогреть.

— Спасибо вам огромное, Валентина Павловна, — бормочу себе под нос и достаю контейнеры.

Искать микроволновку долго не пришлось, она стоит на столешнице рядом с плитой. Поэтому быстро разогреваю себе ужин, в одном из шкафчиков нахожу чай и завариваю его. Накрыв себе на стол, с удовольствием начинаю поглощать вкусности.

Наевшись и убрав за собой со стола, возвращаюсь обратно в комнату, и задумываюсь над тем, что контейнеров с едой больше не было — только для меня. То есть, получается, Антон все же поужинал? Хотя он ведь мог позвонить и сказать, что ночевать не будет, и попросить на него не готовить.copy right hot novel pub