Утро следующего дня. Долгий и нудный звонок в дверь. И сильная головная боль после практически бессонной ночи.

Что может быть хуже?

Я скажу что — сунутый под нос ордер на обыск. И ордер на арест по обвинению меня черт знает в чем.

Стою с осоловелыми глазами и все еще больной головой, смотрю на то, как методично перерывают все мои личные вещи, вплоть до нижнего белья, посторонние и совершенно незнакомые мужчины.

— Елена Аркадьевна, я бы на вашем месте привела себя в порядок и взяла с собой мыльно-рыльные принадлежности, а я тут присмотрю, чтобы лишнего ничего не взяли, — вдруг очень тихо, практически шепотом говорит мне женщина-следователь, почему-то глядя с сочувствием.

Я её знаю. Она живет со мной в одном доме, наши дети играли в одной песочнице и даже в одну школу ходили, только у неё дочь постарше моей.

— Да-да, — киваю я. И, взяв брючный костюм с блузкой из уже перерытого шкафа, иду в ванную.

Голова всё еще гудит. Полночи я не могла сомкнуть глаз, и лишь напившись валерьянки вперемешку с корвалолом, наконец-то уснула. И сейчас практически ничего не чувствую. Ситуация кажется абсурдной. Я даже обвинения толком не поняла. Какое-то отмывание денежных средств, участие в организованной приступной группировке. Номера статей я и не запомнила.

Что же это? Я попала на съемки дешевого российского сериала? Или это чья-то шутка? Если честно, я бы так и подумала, если бы не Ирина Алексеевна — следователь и моя хоть и не близкая, но все же знакомая.

Спустя час я уже еду в следственный отдел. Ирина Алексеевна хмурится и молчит. Правда, когда мы с ней выходили, она кивнула на оперов, что делали обыск и шли впереди нас, и сказала, что они москвичи из какого-то суперсекретного особого отдела, и что расследование в не её компетенции. Поэтому деталей она не знает совершенно, но она уже позвонила хорошему знакомому адвокату, и тот мне постарается помочь. Однако обвинения очень серьезные — от пяти до двенадцати лет лишения свободы.

Я все еще нахожусь в ступоре. И слова доходят до меня с трудом. Я лишь говорю спасибо за адвоката. А что еще я могу сказать? У меня знакомых адвокатов нет и не было никогда.copy right hot novel pub