Мне приснилась мама.

За те шесть лет, что прошли с гибели родителей, она снилась мне всего раза два – в первый год, который был для меня самым сложным.

Я увидела парк, покрытый инеем, заснеженный и стылый. Воздух казался безумно холодным, и солнца не было – небо белело, как обычно бывает в ноябре или марте.

Деревья чуть блестели от тонкого слоя инея, ветки, казавшиеся слепленными из снега, едва заметно качались на ветру.

Мама сидела на скамейке и вязала что-то длинными спицами. Я присмотрелась: это были пинетки.

Наверное, для Саши.

Скамейка тоже была заледенелой, и я забеспокоилась.

– Мам…

Она подняла голову, улыбнулась мне.

– Ты не сиди тут… Холодно же…

– Ничего, Светик.

Она всегда называла меня так… Светик, Светик-цветик, Светоцветик…

– Ничего. За зимой обязательно будет весна. Просто нужно подождать.

Я усмехнулась.

– И тогда зацветёт сухое миндальное дерево?

Мама, конечно, прекрасно помнила, откуда эта фраза. «Кентервильское привидение» – один из моих самых любимых детских мультиков.

– Обязательно зацветёт, Светик. Оно не цвело, потому что рядом с ним не было тёплой, доброй и солнечной души. А когда появляется солнце – лёд тает и всё цветёт…

Я хотела спросить у мамы что-то, но не успела – сон растворился. Я открыла глаза и увидела, что по-прежнему нахожусь в своей комнате, рядом на спине спит Юрьевский, а на улице идёт снег.

Пушистые, как тополиный пух, снежинки кружились в воздухе, танцевали, и когда я смотрела на них, мне почему-то было очень легко дышать.

Я села на постели, улыбнулась и вдруг вспомнила…

Сзади зашевелился Макс, и я спросила у него, не оборачиваясь:

– Сегодня пятнадцатое ноября, да?

– Да, – он зевнул. – А что?

– Просто. У моей мамы сегодня день рождения.

– А-а. Поедешь поздравлять? Или по телефону позвонишь?

– Нет. Я не могу её поздравить, как бы ни хотела. Они с папой погибли шесть лет назад.

Юрьевский молчал. Не знаю, почему, но я вдруг начала рассказывать… мне очень хотелось рассказать ему. Именно ему…

– Ты, наверное, не помнишь. Тогда самолёт упал с нашими туристами, возвращавшимися из Турции. Там все погибли, не только мои родители. Сашка с тех пор боится летать. Ей тогда пятнадцать было, она ревела белугой… А я страшно не хотела, чтобы её у меня забрали. Сам понимаешь – мне двадцать лет было, последний курс института. Начала срочно работу искать, но без опыта никуда не брали. А потом пришла на собеседование в твою компанию, и проводил его сам Мишин. Он-то меня и взял, не знаю уж, почему. Перспективу какую-то увидел… Я поэтому до сих пор считаю себя ему обязанной и берусь за любой заказ.

Макс опять зашевелился, сел рядом со мной. Я повернулась к нему лицом и улыбнулась, увидев, как внимательно он слушает.copy right hot novel pub