- Так он уже... может ходить? – если бы она знала, как я его понимала! Как меня саму все эти недели накрывало и бомбило, особенно сводящим с ума пониманием, что он где-то рядом, а я не могу даже просто ему позвонить и просто узнать о его здоровье.

- И не только. Практически уже бегает, во всяком случае, носится по особняку, как угорелый. Порой даже боюсь оставлять его там одного без присмотра. Такой же упёртый в своих неоспоримых решениях баран, как и его отец. Что тот себе на уме, что этот. Сегодня соглашается со всем, что ему говоришь, а завтра выкинет какой-нибудь фортель в своём излюбленном репертуаре. Но хотя бы теперь прислушивается к моим доводам намного сдержаннее, чем раньше. Да и не может он не с ними не согласиться по той простой причине, что нельзя предпринимать какие-то радикальные меры, не продумав всё как следует до мелочей и не выждав более подходящего для их реализации времени. Понятное дело, что хочется всё сделать как можно быстрее, а ещё лучше, прямо сейчас, но с Глебом Стрельниковым такие фокусы не прокатывают. С этим человеком нужно быть не то что предельно осторожным, а превзойти в каком-то смысле его самого, что уже в принципе нереально и недостижимо. Уж кому-кому такое понимать, то только мне.

- Даже не знаю, что сказать. Я его не видела почти уже больше двух недель и созванивалась с ним только раз. Так что вообще не представляю, как отреагирую на его возвращение. Конечно, ничего дурного со мной он себе не позволял, но... Я не знаю, что будет потом... Не знаю, как поведу себя при следующей с ним встрече, и чем она в последствии закончится. Он ждёт, что я за это время как-то оклемаюсь и перестану думать о Кире. Как будто это так легко и просто, ещё и в таком состоянии. Кажется, чем дольше я во всём этом варюсь, не в состоянии хоть как-то расслабиться и переключиться на что-то другое, то ещё глубже погружаюсь в собственные эмоции и постоянный психоз. Вместо того, чтобы не думать, не переживать и не чувствовать, только этим теперь и занимаюсь. Проще, наверное, накачаться снотворным или сильным успокоительным, чем избавиться от этого состояния каким-то иным способом.

Никогда ещё в подобной форме я не признавалась кому-то в своей одержимой любви, так и не сказав, насколько глубоко в ней погрязла и насколько болезненно ощущаю всё, что связано с Киром или самым маломальским о нём упоминанием. Вернее, так и не сказав, что уже ничего не могу что-либо делать без него вообще. Что банально задыхаюсь и понимаю все его метания от полного бессилия с принудительным бездействием, как никто другой.

- Всё, что от тебя сейчас требуется – стараться не делать никаких глупостей. А ещё лучше, вообще ничего не делать. Говорить по минимуму, урезать свои чувства с показательной реакцией практически до нуля и никогда, слышишь?.copy right hot novel pub