Сердце самопроизвольно ёкнуло, а по всему телу под кожей будто вскипевшей волной-приливом за считанные мгновения “растёкся” адреналин. Хотя мозг очень быстро обработал только что полученную звуковую информацию, ворвавшуюся в отвлечённое сознание шумовым хлопком откуда-то извне. Разве что стёкла на окнах не задребезжали, так и не сумев полностью заглушить последовавший вой сразу нескольких автосигнализаций.

- Это что было?.. Взрыв или выстрел? – голос матери в телефонной трубке какого-либо беспокойства по данному поводу не выдал. Обычная констатация факта. В нашем родном городке такие явления не редкость.

Правда... я всё равно слегка подвисла, поскольку меня всё-таки заставили вынырнуть в окружающую реальность и к максимально работающему слуху подключить ещё и визуальное восприятие.

- Похоже, что у кого-то лопнуло колесо. И нехило так лопнуло. – действительно нехило. Чтобы добраться до шестнадцатого этажа и проникнуть через звуковую изоляцию бетонных стен и почти не бьющегося стекла, сам взрыв реально должен быть впечатляющей мощности. Может поэтому моё сердце так на него и отреагировало, устроив на ближайшую минуту-полторы буйную чечётку с последующим откатом из нехороших ощущений?

Какое-то не особо приятное начало дня, если не считать звонок на сотовый матери практически сразу после пробуждения. Перед этим, я как-то незаметно (даже для себя) выпала из реальности на целых два дня, безвылазно проторчав всё это время на квартире Кире и потихоньку превращаясь в полудикое существо непонятного вида и происхождения. Но едва ли последнее было связано с добровольной изоляцией от внешнего мира, как и вынужденного существования один на один со своими параноидальными страхами. Чувством убийственной депрессии меня начало прессовать как раз от невозможности общения хоть с кем-то напрямую, ещё и с такими продолжительными перерывами между телефонными или видео-звонками по интернету. Жить в многомиллионной столице, боясь при этом сунуться на улицу и одновременно ощущая себя Робинзоном Крузо на абсолютно безлюдном острове? — это то ещё, скажу я вам, убойное испытание на грани когнитивного диссонанса.

Если только к концу первого дня меня начало ломать от окружающей пустоты и от прессующего ощущения брошенной на произвол судьбы бедной родственницы, что уже говорить о пережитых мною вторых сутках данного заточения? Постоянное ожидание чего-то плохого, обострённое до максимума предчувствие неизбежной трагедии или даже целого ряда трагедий. Целых два дня подряд и практически без передышки и хоть какого-то самого минимального послабления всем моим расшатанным нервам. По крайней мере, теперь мне известно, как и от чего сходят с ума, и что для этого нужно не так уж и много.

Каждую грёбаную минуту меня то и дело порывало позвонить то родителям, то Киру, то кому-то из девчонок-сокурсниц в институт или в общежитие. Ладно, один-два раза за день — это ещё в порядке вещей, но не сразу же после того, как заканчивался разговор, и вы уже вроде как попрощались до следующей связи. Только в этом-то и проблема. Ещё десять секунд назад ты с кем-то говорила, знала, что у него всё в порядке, а как дала отбой и отложила трубку, то всё... Временно притихшая паника тут же врывалась в твой рассудок сумасшедшим торнадо, разрушая на своём пути всё и вся. Причём на протяжении всего дня, включая последующую ночь, часть из которой уходила на мучительные попытки заснуть, а другая сопровождалась бредовым полузабытьём и не менее эмоциональными кошмарами.

Но самое убийственное, что, просыпаясь, блуждая по квартире, отвлекаясь на интернет или на что-то подобное в том же духе (книги, журналы, компьютерные игры, информацию по учебным предметам для института), чувство одиночества именно зашкаливало. Резало и царапало изнутри, усиливая ощущение полной беспомощности во стократ. Рядом не было никого, кто бы просто своим присутствием заполнил твою внутреннюю пустоту, приглушив нескончаемый тремор от параноидальных страхов хотя бы процентов на семьдесят. Тем более, когда едва не до истерики тянуло спрятаться в объятиях Кира. Чтобы его близость, осязание его живого тела и физических прикосновений перекрыли собой весь ужас реальности. Скрыли от нависшей над нами угрозы ни с чем не сравнимыми ощущениями – пусть и не стопроцентной, но при любом раскладе исцеляющей уверенностью, что всё хорошо. У нас обязательно будет всё хорошо.

- Так это на улице? – одно радовало, что мама у нас из другого поколения и на многие вещи реагировала по-простому, либо как туземец на удивительные побрякушки из чуждой цивилизации. – У нас тут, кстати, тоже вчера в соседнем дворе у кого-то в квартире рванула газовая колонка. Даже в нашей квартире чуть стёкла не повылетали. Что ни день, обязательно что-то где-то взорвётся, сгорит или кого-то в аварии в лепёшку расшибёт. И это в небольшом провинциальном городишке. Страшно представить, что твориться в огромных городах.

Действительно, практически уже обыденные вещи, к которым мы должны были привыкнуть, как к нечто само собой разумеющемуся, и что не может в принципе и по каким-то мистическим причинам коснуться нашей жизни.

Если бы мама знала и видела, что со мной происходило в тот момент, когда она рассказывала в привычной для себя манере жуткие для других вещи... Хотя, конечно, лучше ей о таком не знать.

- Можешь помножить всё тобою перечисленное на несколько раз и всё равно промахнёшься. – о таких вещах, естественно, не шутят, но мне выбирать сейчас было не из чего. Нервы и без того натянуты до критического предела. – Главное, чтобы у вас было всё относительно в порядке. Или, на крайний случай, без убийственных потрясений.copy right hot novel pub