В этот раз я проявляю упрямство впервые за столько времени. Не разрешаю матери себя одевать. Мне не пять лет. Гипс с руки сняли. Никакого дискомфорта я больше не испытываю. Может лишь слегка притормаживает от последних доз принятого пару часов назад лекарства, но, по крайней мере, слюни не пускаю и пуговицами в петли попадаю практически с первого раза. И мне хочется это сделать самому. Вспомнить, каково это или попытаться понять, что я теперь чувствую к прежним вещам, возвращают ли их прикосновения к забытым старым ощущениям? Или мне придётся по-новому всё это осваивать и заново ко всему привыкать? Правда, задумываюсь я над этим всё равно недолго. Потому что это, на самом деле, не имеет никакого особого значения. Ещё один назойливый “солнечный” зайчик. Скользнул по сознанию и тут же благополучно был забыт.

Правда, маменька и тут не пожелала отступать. Терпеливо выждала, когда я вправлю низ рубашки в брюки, застегнув пояс и ремень, и сразу же подскочила ко мне почти в самый притык, чтобы заботливо поправить чуть скосившуюся планку с воротником. Какой при этом материнской гордостью сверкали её любящие глаза – не передать словами.

- Уже жду не дождусь того дня, когда увижу тебя в свадебном сюртуке. Будешь смеяться, но я уже и цвет для него подобрала, оливковый, возможно с отливом “хамелеон”, а может и костюмный бархат. Главное, не затягивать с датой главной церемонии. Но это мы уже обсудим с Шевцовыми сами. Всё, что тебя должно будет волновать в ближайшее время — это строгое выполнение предписаний Виктора Игнатьевича, много отдыха и чёткое соблюдение правильного режима питания. Будем совместными усилиями приводить тебя в божеский вид. А то совсем тут исхудал. Хорошо, что хоть паутиной и метровой бородой не зарос.

- Надеюсь, в туалет и в душ ты со мной дома ходить не станешь? – я очень редко что-то говорил, но за последние дни приходилось себя заставлять это делать как можно чаще. А то, не дай бог, ещё что-то заподозрят.

Тяжело, конечно, особенно, когда делаешь это через силу, поскольку говорить не то что не хочется... просто все эти лишние телодвижения с потугами – открывать рот, что-то из себя выжимать, а перед этим формировать в голове нужную фразу – всё это настолько напрягало и раздражало, едва не до лихорадящей трясучки. Это привилегия Кирилла Стрельникова. Это он привык трещать языком часами напролёт и нести всякую ахинею. А меня всё это выводило из себя, буквально выбешивая и выворачивая наизнанку, тем более, когда приходится выдавливать из пережатого лёгким удушьем горла всю эту бессмысленную чушь. А уж насиловать голосовые связки для меня – настоящая пытка. Причём, чем дольше приходится говорить, тем сильнее нужно для этого напрягаться физически, иначе сорвёшься или опять тупо заглохнешь...

Ненавижу!.. Для чего мне с ними говорить? Почему им просто не оставить меня в покое? Почему они не оставили меня там, в моей квартире? Кто им дал право туда врываться и отбирать Тебя у меня?..

Всё... тише-тише! Дыши, Кир, дыши. Они не должны видеть, что ты всё помнишь и всё про них знаешь. Не давай им повода оставить тебя здесь. Ты должен отсюда выбраться. Ты должен это сделать любой ценой.copy right hot novel pub