Что может быть прекраснее и долгожданнее того момента, когда ты наконец-то переступаешь порог собственной квартиры после стольких дней домашнего заточения в нашей славной семейной резиденции под столицей? Наверное, только возможность вынести матери мозг на почве неуправляемого священного гнева касательно её излишней осторожности и неизлечимого желания приковать к своей материнской юбке до скончания всего моего жизненного срока. Ладно две недели — это ещё как-то объяснимо и можно перетерпеть с наименьшими для своей истощённой психики потерями. Но, извините меня! С меня уже давным-давно сошли все синяки и ссадины, а преследуемая из-за резких движений ноющая боль на месте самых сильных ушибов и разрывах мышечных волокон будет напоминать о себе далеко ещё не один месяц. Когда я бился при падении со сноуборда или байка, почему-то никто над моей душой так не трясся и не приковывал к постели всеми правдами и неправдами в моих «детских» комнатах в Odonatum-е. Я всегда в первые дни проводил в больничной койке, а потом уже перебирался обратно в родной район в любимую квартирку. Как будто при самом большом желании, отец не смог бы добраться до меня в доме, который сам же для нас и отстроил.

Опасность для моей (да и любой другой) жизни могла поджидать, где угодно и неважно в каком виде. Застраховаться от всего и вся в принципе нереально ни для кого. А вот чувством полного неведенья касательно Альки сводила с ума каждый божий день, час и минуту едва не до истерического срыва. Не мог я всё это спустить на тормозах. Не думать об этом, не пропускать по своим нервам выжигающим адреналином и не понимать, что именно она находилась сейчас в наибольшей опасности. Проще сделать себе лоботомию и жить без мозга подобно какой-нибудь одноклеточной амёбе. А когда ты ещё и прикован к постели, бесконечный круговорот по адским мукам тебе обеспечен на все двести процентов.

Так что нет ничего удивительного в том, что мысли об убийстве Стрельникова-старшего меня начали посещать отнюдь не в виде кратковременных фантазий на вольную тему и чисто под нужное настроение. Это настроение не сходило с моей постоянно напряжённой от болевого шока нервной системы ни на секунду. По сути, оно меня преследовало, везде и в любое время дня и ночи. Не давало ни продыху, ни послабления, напоминая каждый грёбаный раз о том, что ничего не изменилось. Я всё так же не могу увидеть Стрекозу, не имея при этом никакого понятия, где она и что с ней. Мать, правда, пыталась меня успокоить, постоянно подкидывая инфу из закрытой для нас вражеской территории, но легче мне от этого всё равно не становилось. Верить сейчас кому-то на слово, без каких-либо прямых доказательств и улик?.. Поищите для этого более доверчивого дурочка. Да и с какой стати мне верить той, кто прожила столько лет под жёстким надзором своего муженька-садиста, прокручивая втихаря от всех свои тайные интриги? Я уже молчу о всех её стараниях свести меня с Ариной Шевцовой.

Я даже допускал в свою голову вполне вероятную идею-фикс, что она до сих пор на стороне отца и просто разыгрывает передо мной сопереживающую маменьку, чтобы папеньке было проще и быстрее обрабатывать мою Стрекозу. Это же, если так подумать, охренительно удобно, держать под присмотром-надзором менее уравновешенного Кирюшеньку и кормить его байками о том, что план по вызволению Алины Сёминой из лап кровожадного паука Глеба Стрельникова идёт полным ходом. Просто на это нужно чуть больше времени, чем думается или хотелось бы мне. Попробуй обведи вокруг пальца Великого и Ужасного Инквизитора всех времён и народов, у которого всё давно схвачено, налажено в виде идеальной системы и работает, как швейцарские часы, без единого сбоя или непредвиденной поломки. А уж о его излюбленном пристрастии мстить своим обидчикам и врагам особо изощрённым способом, лучше не упоминать всуе и вовсе.

Я, конечно, это всё прекрасно понимал, но..copy right hot novel pub