Сознание я не потерял. А вот Китти обвисла на своем пояске безопасности сломанной куклой, заставляя мою кровь остыть от ужаса.

– Китти? Карамелько! – я прохрипел, попытался освободиться от подушки безопасности, дотянуться до подозрительно бледной девушки.

Она не реагировала, и у меня по при жаре выступил холодный пот по всему телу. Я что – убил ее? Я его убил? Я …

Я дернулся к девушке, и понял, что в ловушке. Двигатель автомобиля буквально вытолкнулся вперед ударом, зажимая мне ноги и нижнюю часть тела.

– Китти! Умоляю, маленькая, пошевелись! Ты должна быть жива, блять, Китти! – на глаза набежали слезы.

Я, конечно, проходил когда-то в жизни через ад. Мать медленно угасала на моих глазах, неотвратимо приближаясь к могиле. Но мог ли я представить, что когда-нибудь бессильно буду смотреть на свою любимую девочку? На какой хрен я ее отвлекал? Чем думал? Членом!

Я сделал нечеловеческое усилие чтобы подвинуться к Китти, коснулся пальцами ее шеи, руки так дрожали, что я никак не мог понять, чувствую пульс или нет. Как будто чувствовал. От следующего резкого движения живот свернул спазмом боли.

Стало тяжело дышать, сердце колотилось от выброса адреналина, и я не мог это остановить. Я вцепился пальцами в плечо Карамельки, сам не понимая насколько мне нужно это прикосновение. Чувствовать ее. Знать, что вот она, еще здесь, еще есть. И я еще есть. Хотя было бы даже лучше, если бы я сдох. Но даже сознание не омрачалось.

Так и сидел, тяжело отсчитывая собственные вдохи-дохи, пока не пришли спасатели. Сначала они вытащили Кармельку, заверив, что она жива. Потом принялись за меня.

Я чувствовал себя вполне нормально, так мне казалось, ну рера боили, так это не впервые, и я порывался ехать с Китти. Но меня вложили в отдельную карету «скорой» и заставили лежать.

- У вас шок, - фельдшер была пожилая, с уставшими глазами, она измерила мне давление, и успокаивающе разговаривала: – Кажется, что ничего не болит? С такими повреждениями как у вас нужно обязательно проверить, нет ли внутренних повреждений. Видишь, давление упало, это не просто. А боль придет позже.

Она была не права. У меня болело. Разрывало в клочья, потому что я не знал в каком состоянии Карамелька. Не понимал, как она пострадала. Нас разделили, сразу забрав ее в другую машину, а потом развезли по другим отделениям. Меня осматривали, и впоследствии я таки почувствовал и слабость и помрачение, и все, что характерно судьба человека, имеющего брюшное кровотечение.

В тот же день меня прооперировали. Навещать ко мне заходила только Мария Владимировна. Отец демонстративно не являлся. Я был благодарен матери Кати за то, что она рассказывает мне хоть какие-нибудь новости о Карамельке. У девушки сломанные нога и рука.copy right hot novel pub