Казалось, воздух в помещении накалился до предела. Я буквально ощущала, как он опускается на кожу, заставляя ее покрываться потом. Кофта облепила тело, а спутанные рыжие волосы, выпавшие из ослабевшей косы, рассыпались по шее и рукам ректора.

– Ты снова меня провоцируешь… – выдохнул мужчина мне в ухо, старясь выглядеть обреченно и строго, но почему-то от слегка вибрирующего тембра тело покрылось мурашками…

– Снова?.. – прошептала, гулко выдохнув, когда прохладные пальцы коснулись горячей кожи под плотной кофтой. И не было в этом касании ничего интимного, но тело считало иначе. Сжав плечи мужчины, я боролась с желанием закусить губу до крови, чтобы не выглядеть такой уж доступной.

– Именно снова! – рыкнул он, пробираясь рукой все выше и выше… В одно мгновение я будто опять оказалась на том балконе, где между нами были только маски, но не было никаких преград. Пальцы мужчины коснулись застежки лифа, и, недолго думая, он умело расстегнул ее. Это было мимолетное движение, но сердце забилось с бешеной скоростью, а перед глазами помутилось от предвкушения чего-то… – На кой черт тебе было надевать то зеленое платье?

Я распахнула губы, но не смогла проронить ни слова. Тело превратилось в наэлектризованный провод, каждое касание вызывало дрожь. И когда Вяземский снова коснулся кофты, нарочито медленно поднимая ее вверх, получилось только невнятно пробормотать:

– М-м-м-м?

– Каждый раз, как я вспоминаю эту струящуюся по твоим изгибам ткань, хочу тебя до одури… – выдохнул он, а у меня от этого признания засосало под ложечкой. Неужели сам мистер Я-Лучше-Всех снизошёл до подобного «оголения» чувств?! – Еще там, на балу, я точно решил, что ты будешь моей.

Мне хотелось спросить у Вяземского, какой смысл он вкладывает в свои последние слова. Но куда там? О здравом мышлении и речи не шло, особенно когда одним резким движением Вяземский резко сорвал с меня кофту, будто надоевший пластырь.

И это было не как в прошлый раз. Сейчас в комнате горел яркий свет, не было маски, за которой я ощущала себя «в домике». По спине прошел холодок, заставляющий вздрогнуть. Руки, живот, грудь покрылись крупными мурашками, а соски затвердели. Но мне не было холодно. Всему виной был взгляд Вяземского.copy right hot novel pub