Никогда мне ещё не было так страшно стоять перед закрытой дверью. Умела бы, даже помолилась бы…

Робко открывая дверь палаты, я заглянула.

- Привет… - запинаясь и заикаясь, сказала я, - можно?

- Заходи, - его голос был пуст, ни одной эмоции, может это даже и к лучшему.

- Как у тебя дела?

- Как видишь… Лежу. И лежать мне так ещё долго, кажется.

- Брось! Всё нормально будет.

Моё сердце сжималось. Сочувствие, сожаление, жалость – все чувства сплетались в один большой ком, который душил меня, стояв в горле.

- Главное, что у тебя всё хорошо, Ник, - он улыбнулся.

- Ванечка, всё будет хорошо. Я спрашивала у врача, это пока у тебя слабость, потом будем делать массажи, процедуры, центр, может какой-нибудь поищем, физкультура… упражнения там, всякие… - говоря это всё, я практически не верила себе.

- Это уже не твои проблемы, - холодно ответил он.

- Мои! Ты как хочешь, а я никуда не денусь! – почти плача, говорила я.

- Я бы не простил себе, если бы ты оказалась на моём месте, или даже хуже. Прости меня, - не обращая внимание на мои слова, продолжал он.

- Это ты меня прости. Я такая дура, мне нужно было держать себя в руках, тогда бы этого всего не случилось… Я так переживала за тебя…

Не выдержав, я заплакала и кинулась к нему. Положив голову ему на грудь, я гладила его по руке.

Мы молчали.

Руки, к счастью, у него двигаются, а ноги пока не особо. Всё не так плохо, как я думала, лёжа в больнице. Врач сказал, что всё постепенно нормализуется, главное нужно не лениться и возможно, сделать операцию. У него компрессионный перелом. Слово страшное, конечно, но всё поправимо. Процесс этот будет не быстрый, и не дешёвый, но всё восстановиться. В рубашке родился, говорят.

Я до сих пор не знала, правильно ли я поступаю. Вернулась бы я обратно к Ване, ничего не случись? Продолжила бы я отношения с Диким, не будь Ваня в таком состоянии? Что мной движет: остатки любви или жалость? Для меня жалость всегда была самым ужасным чувством, оскорбляющее обе стороны.copy right hot novel pub