С его словами до меня долетел перегар. Пил, значит. А трезвому в дом к ведьме боязно ходить. Что ко мне пришёл, это понятно. Только что заставило его нажраться и зайти ко мне? Неужто опять свататься? Сказала же не пойду. Или ему нравится предо мной унижаться? Хотя какое «унижаться», он и так никто.

Он снял ружьё с плеча и сполз по стене на стул возле дверей. Всё ещё не поднимая глаз с пола, промямлил:

— Жениться на тебе хочу.

— А где сваты? — улыбаясь, я развела руками. — Опозориться забоялся? Правильно. Я ещё летом сказала: «НЕТ». Или тебе дураку, надо, как в школе, по буковкам написать это слово? Я не пойду за тебя замуж! У меня такие мужчины были. Ты рядом с ними не стоял. Как после них с тобой буду? Мне противно, дышать с тобой одним воздухом. Ты…

Я не успела договорить. А так хотелось высказать ему всё, глядя на это полупьяное трусливое ничтожество. Когда все — от мальчишек до мужчин, сражались, он прятался за мамкину юбку. Смелость в нём проснулась только со свастикой на тряпке. Тряпку, которую Сморыгин гордо носит, словно это медаль за мужество и героизм.

Взбешённый моими словами, Сморыгин вскочил со стула. Подбежал ко мне. На близком расстоянии от него невыносимо разило спиртом. Я сморщила нос. Видно, это ещё больше задело его неоправданно огромное самолюбие. Полицай схватил меня за плечи и сдавил с такой силой, что тонкие пальцы впились до самой кости сквозь кожу и мышцы. Никогда бы не подумала, хилый, а сила есть. Острая давящая боль пронзила руки. Казалось, что их выворачивает наизнанку. Как же мне было больно, но я не заплакала, не взмолилась о пощаде. Я стиснула зубы и засмеялась ему прямо в лицо.

— Что же, так слабенько? Силы нет? — прошипела я.

Мой издевательский смех со словами сначала поверг Сморыгина в шок, потом в ярость. Он толкнул меня со всей силой. В мгновения, что я летела на пол, Стёпка завопил:

— Силы тебе мало! На, получай!

И когда с грохотом я упала на пол, цепляя боком угол стола, стаскивая скатерть с посудой, за моей спиной уже стояла мама. Она прижимала Дашку. Девочка, уткнувшись в её шею, заплакала.

Полицай увидел ребёнка. Его глаза налились злобой.

Испугавшись, что сейчас случится непоправимое, я крикнула матери:

— Уйди! Я сама!

Мать сильнее прижала Дашу и, шмыгнув обратно в жилую, закрыла дверь на щеколду.

Даже через закрытую деревянную преграду я слышала плач ребёнка. Признаюсь, я не ожидала такого от Сморыгина. Я думала, что знаю его. Знаю его немощную, хиленькую, маленькую душонку. Это мой просчёт. Это моя вина. Оказывается, даже ничтожество на многое способно в необузданном гневе. Не скройся мать с девочкой, и горя было бы не миновать.

Мне нужно было исправить мою ошибку. Всхлипывания Даши предавали мне сил и уверенности. Поднимаясь с пола, мне пришлось прижать руки к левому боку. Похоже, сломано ребро. Глубокие вдохи давались с трудом. Но, я встала. Я выпрямилась, хоть от этого, словно пожаром, пронеслась острая боль по спине.

Полицай стоял ухмыляясь. Ещё бы справился с женщиной.copy right hot novel pub