Кукла. Израиль. 2009 г
Я смотрела в темноту. Какой это по счету подвал за всю мою жизнь? Насилие, побои? Не счесть. Я привыкла. Я сочлась с этой ямой, проклятым болотом, как с родным.
Сколько жизней у меня ещё осталось? Как говорил Макар: «ты живучая сучка, выкрутишься, твои мозги просчитают наперёд десять выходов, десять способов. Вот и пользуйся. Чему я тебя учил? Безвыходных и неисправимых ситуаций не бывает. Неисправима только смерть»
Я прекрасно знала цену этим словам. Смерть уносит то, что нам дорого навсегда, оставляя лишь пепел воспоминаний и сожалений. На всю жизнь. Там в уголках моей темной души остался этот клочок воспоминаний, на самом дне, в некоем гроте, шкатулке без ключа, к которой я не прикасалась долгие годы. Запрещала прикасаться. Потому что больно. Невыносимо. Настолько, что терпеть невозможно. Боль делала меня уязвимой. Нет, не физическая, та проходит, не оставляя следа, разве что шрамы на коже, существует другая боль у которой нет конца и края, нет лекарства и нет способа избавиться от навязчивой пульсации обнажённой раны, а шрамы они остаются на сердце и их никто не видит, только моя обнажённая, скорченная, грешная душа. Когда-нибудь, когда все это закончится, и я стану свободной, открою эту шкатулку и потону в кровавых озёрах слез и воспоминаний, но не сейчас. Я поплачу. Потом. Позже. Поплачу о НЕМ, я задолжала ему чертовски много слез, океаны, задолжала сердце, душу. Я верну, любимый. Все верну, без остатка, когда смогу. Прости меня, я обязана быть сильной ради…Не важно. Не сейчас. Не думать. Только не об этом иначе тронусь мозгами. Но пальцы непроизвольно легли на обнажённое плечо и дотронулись до маленького шрама, погладили его и в глазах запекло. Да я срезала это воспоминание собственноручно, закусив между зубами край полотенца, в ванной, опасной бритвой семь тому назад. А она…она все равно осталось под кожей. Маленькая буква «Л». Она могла означать все что угодно, для меня она означала то время, когда моё сердце было живым, билось, дышало, плакало и любило. Недолго. Очень мало. Ничтожно мало.
В двери повернулся ключ, и я внутренне напряглась, ощутила некий толчок, как будто в моем сознании кто-то щёлкнул пальцами – эмоции погасли, шкатулка захлопнулась и исчезла во мраке темных закоулков моей души. Там, где ее никто и никогда не найдёт. У Куклы нет души. Призрак включил свет, и я слегка поморщилась – резануло глаза, хоть лампочка и была тусклой. Он стоял в дверном проёме, склонив голову на бок и смотрел на меня, слегка прищурившись, в уголках, чётко очерченных, чувственных губ затаилась ухмылка, циничная и презрительная. На секунду в полумраке показалось, что его лицо мне знакомо. Нет, конечно он мне знаком, и я его отлично помню, но здесь нечто неуловимое, словно не принадлежащее ему, а кому-то другому. Я тряхнула головой и набрала в лёгкие побольше воздуха. Слишком устала, слишком напряжена, чтобы быть сосредоточенной, а должна. Он не просто так пришёл, а затем. чтобы тянуть клещами мои нервы, наматывать их на иголку и драть с мясом. Призрак хотел моей агонии. Долгой и мучительной. Я видела приговор в его стальных глазах, смотрела на смуглое лицо, больше похожее на маску, без эмоций, чувств. Как робот. Дьявольский механизм смерти. Он не красив, скорее у него самая стандартная внешность, очень выгодная для такой профессии, но в тот же момент привлекающая внимание именно, когда долго изучаешь. В толпе такого не заметишь, но если смотреть раз за разом начинаешь понимать, что он очень сексуален, излучает животный и опасный магнетизм, с особенным грубым шармом, некоей жёсткостью, властностью, подавляющей мощью и взгляд у него тяжёлый, свинцовый, как камень на шее, который тянет вниз, на самое дно. А я и так на дне, мне дальше падать некуда, где меня только не носило, в какой грязи не полоскало. Я смотрела на него, отмечая мелкие детали – это уже в силу профессии, замечать все, запоминать, «фотографировать». Черты грубые, резкие, словно вытесаны из гранита, на щёках густая щетина. Не брился пару дней, ровно столько сколько я сижу в этом подвале. Взгляд странный, не поддающийся «сканированию», пустой, но в то же время чувствуется, что за пустотой скрывается нечто страшное и разрушительное, какой-то внутренний хаос, бездна. Я его боялась с самой первой минуты как увидела. Меня в этой жизни мало чем напугаешь, а он пугал, до дрожи, до липкого пота, до судорог в желудке. И самое паршивое я не понимала почему. Скорей всего отсутствие контроля ситуации, рядом с ним я больше не могла ничего контролировать и не могла им манипулировать. То есть не находила слабых точек. Будь у меня в распоряжении, как раньше, весь мой арсенал: архивы, доступ к информации, помощь агентов я бы нарыла хоть что-то, а так могла полагаться только на интуицию, и она говорила мне: «беги пока не поздно, уматывай к такой-то матери, просто сваливай, он опасен, он тебя сломает».
Я научилась «читать» людей, особенно мужчин с первого взгляда, я всегда понимала, что им нужно от меня, здесь мне казалось, что передо мной какая-то гребанная матрёшка и притом бесконечная. Матрёшка с оскалом зверя очень жестокого, циничного, равнодушного. Зверя, который хочет меня разорвать, но не быстро, а медленно, с маниакальной страстью наслаждаясь моими страданиями и впервые я чувствовала, что именно у него может получится причинить мне невероятную боль.
Призрак медленно подошёл ко мне, и я обратила внимание на довольно странную походку. Нет, двигался он плавно, как танцор, но словно…словно …заставлял себя так двигаться. Словно, контролировал каждое движение, а ведь люди обычно ходят не задумываясь об этом. Походка, как почерк, его не изменишь, а он…он как будто менял. Я инстинктивно попятилась к стене. Мужчина приблизился, и я почувствовала запах спиртного. В другой ситуации меня бы это обрадовало – пьяный, значит потерян контроль, но Призрак не был похож на человека, который от спиртного начнёт делать глупости. Мне нужно потянуть время, разговорить его, сделать отвлекающий манёвр.
- Как насчёт принести мне тоже немного виски и сигарету.
Он усмехнулся, а взгляд не моргая прожигал во мне дыру, прорывался под тонкое вечернее платье и царапал кожу, словно кончиком опасной бритвы, нащупывая где мягче войдёт лезвие в плоть. Меня передёрнуло от этого взгляда. Он меня ненавидел, я чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
- Перетопчешься без виски и сигарет.
Остановился напротив меня и мне стало страшно, до мурашек, до безумия. Я мысленно сосчитала до десяти, стараясь медленно вдыхать и медленно выдыхать, не поддаваться панике.
Призрак осмотрел меня с ног до головы, очень внимательно, задержал взгляд на моей груди, на сжатых кулаках, на бёдрах и снова вернулся к лицу. Серые радужки потемнели, стали темно-сизыми, как грозовое небо, между его бровей пролегла складка.
- Разденься, - скомандовал он и меня снова передёрнуло. Черт…черт…черт…нет. Только не это. Не сейчас.
- Ты меня держишь здесь для секса? Сними себе шлюху.
Он усмехнулся и в уголках глаз снова появились морщинки. Внутри меня что-то ёкнуло.copy right hot novel pub