Видимо, его чутье на композицию подсказало то же самое: проникновенность сменилась легким привкусом самоиронии. О да. Кое-кто прав, Кей – прекрасный артист, на экране ему бы цены не было. Еще бы понять, почему меня сейчас напрягает его откровенность… даже не откровенность, а идеальность. На самой-самой грани «не верю».

Ладно, я тоже умею быть пронзительно-искренней, и если тебе сейчас нужно именно это, мне не жалко.

– А мне нравятся некоторые ритуалы. Например, летать с тобой. Кей… – я обернулась к нему, заглянула в глаза. Он, как и нужно по мизансцене, не выпустил меня из объятий. А я говорила правду и только правду. Это на самом деле просто, говорить правду кому-то, намного сложнее сказать ее себе. – Я хочу быть ближе к тебе… у тебя сейчас глаза цвета неба.

– Летать вместе – намного лучше, чем одному, – грустно улыбнулся Кей. Глаза у него и в самом деле отливали синевой, и где-то в самой-самой глубине пряталось… сомнение? Настороженность? Или же Никель Бессердечный, всегда получающий, что хочет? Черт. Или у меня паранойя, или… паранойя не у меня.

Точно.

Лисий охотник опять меня заманивает. Или приручает. Что там любят лисы редкого вида «чокнутый писатель»? Да-да. Искренность, лучик света в потемки чужой души и волшебный запах тайны. Люблю. Очень. Но не хочу идти туда, куда ты меня сейчас заманиваешь.

Там опять будет нервно, неуютно и больно. А мне так нужно немного покоя и безопасности!

– Кто-то был прав. Ты изумительный артист. – Я провела ладонью по его щеке, привстала на цыпочки, но все равно не дотянулась до его губ. – Ты поцелуешь меня, наконец?

Он меня поцеловал. Сумасшедше нежно, так что снова колени подогнулись. Новый, незабываемый опыт – целоваться, стоя на облаках над Нью-Йорком.

Никель, Никель…

Я не хочу сейчас думать о подвохе. Ты слишком хорош. Ты просто невероятно хорош. Давай просто позавтракаем, не упоминая о Бонни? Пожалуйста.

– Ты же знаешь, чего я сейчас хочу, Кей?

– Того, что так вкусно пахнет?

Уткнувшись ему в плечо, я благодарно шепнула:

– Я ужасно проголодалась!

Завтракали мы молча – не потому что лень было трепаться о погоде, а потому уже живот подводило. Приятное пробуждение сожгло изрядно калорий, да и вчера мне было как-то не до ужина. Да ни до чего мне вчера было! И так весь полет до Нью-Йорка еле держалась, чтобы не плакать.

Вспоминать вчерашнее бегство из ЛА мне не хотелось, но не вспоминать – не получалось. Обида на Бонни жгла, поднималась к горлу слезами, а под понимающим взглядом Кея и вовсе становилось худо – я же могла послушать его совета, надеть платье, побрызгаться лемонграссом. И ничего не сделала. Влюбленные девушки не ходят на свидание в вытянутых джинсах и туристической майке за доллар.

Но Бонни… кто ему дал право на меня орать? Я ничего плохого ему не сделала! И вовсе я ему не навязывалась…

Черт. Не хочу об этом думать.copy right hot novel pub