Это был первый мирный и расслабленный обед за долгое время. Слуги накрыли стол в гостиной моих огромных покоев. В окна лился солнечный свет, слышно было птичье бодрое чириканье, и, если бы не легкий запах спирта от моих рук, военная форма Мартина и темы наших разговоров, можно было бы притвориться, что сейчас обычный весенний день.
Март говорил о боях, в которых принимал участие, о том, как постепенно учатся бить врагов, несмотря на их подавляющее численное преимущество, делился курьезными случаями… Виктория слушала, поглядывая на него с почти материнской снисходительностью и периодически вступая в разговор. Но когда он поворачивался к ней, взгляд ее так теплел, что я непривычно сентиментально таяла. И было заметно, что эти двое знают друг друга очень давно, так давно, что понимают без слов.
Беременность — забавное состояние. Оно вытаскивает эмоции, совершенно тебе не свойственные.
Хотела бы я узнать, как они все-таки нашли дорогу друг к другу после всего, что между ними стояло. Как она смогла простить и принять его? Как он смог убедить ее?
Мне столько хотелось ему рассказать и столько услышать, но присутствие Виктории все же сказывалось на нашей откровенности. И она, словно почувствовав это, поинтересовалась:
— Марина, графиня Кембритч ведь в замке? Я бы хотела повидаться с ней.
— Она сейчас в детской комнате на втором этаже, — сообщила я, с любопытством глядя на волшебницу. Интересно, откуда она знакома с леди Лоттой?
— Тогда, с вашего позволения, я спущусь к ней.
— Конечно, — с признательностью сказала я.
— Вики, даешь нам поболтать по-девичьи? — усмехнулся Мартин.
Она невозмутимо улыбнулась, скользнула рукой по его плечу и вышла.
Под хороший кофе я торопливо и сбивчиво рассказала Марту обо всем, что произошло с момента ритуала по возвращению Полины, на котором стало известно о моей беременности. О своей свадьбе, о нашей дальнейшей жизни с Люком. Говорила, ощущая, как опять накатывают на меня гнев, негодование, обида, разочарование… и после того, как я закончила, в гостиной стало так тихо, что я поняла, как громок был мой голос.
— Я понимаю, для тебя это все звучит сейчас смешно, — добавила я, глядя на задумчивого Мартина. — Да и для меня… все эти драмы на фоне войны кажутся глупостями. Но меня никак не отпускает, Март. Я умом все понимаю, но как вижу его — вся муть изнутри поднимается. И ненависть, и злость…
— И все же ты здесь, — сказал он понимающе.
— Как видишь, — усмехнулась я. — Я не могу от него уйти. И боюсь, страшно боюсь, что прощу, а потом всю жизнь буду ловить его с другими. Это очень унизительно.
Блакориец хмыкнул.
— Как о себе слушаю. Кажется, мы с ним из одной породы, Марина. Что сказать… Еще пару месяцев назад я твердил бы тебе, что люди не меняются. Но сейчас, — он расставил руки и широко улыбнулся, — посмотри на меня. Долгие годы я занимал первое место среди бабников Туры, и что же? Сейчас я добровольно лег под каблук Вики и совершенно счастлив.
Он сделал глоток кофе и совершенно серьезно добавил:
— Мы, мужики, хоть и венец творения, но в каких-то вещах исключительные тугодумы, Марина. Пока жизнь нас лбом об очевидное раз сто не постучит, дурим по-страшному. И вот что я тебе скажу: ты, конечно, какое-то время еще поизмываешься над бедолагой от души. Не с твоим характером оттаивать быстро. Затем вы бурно примиритесь, получив от этого массу удовольствия, и продолжите жить, души не чая друг в друге и периодически устраивая себе встряски.
Я вздохнула и с улыбкой покачала головой. Иногда мне казалось, что он знает меня лучше, чем я сама.
— Главное — пережить эту войну, Мартин.
— А куда мы денемся? — откликнулся он так же серьезно. — Не бесконечное же у них количество инсектоидов. Пока они давят массой, но любой ресурс когда-нибудь заканчивается.
Мы еще долго говорили: и о них с Вики, и о войне, — и я слушала его и понимала, что за кажущейся беззаботностью стоит дикое напряжение, изматывающие сражения и ежедневный риск. А я до боли хотела, чтобы мой друг в этой мясорубке выжил.
Он вдруг посмотрел на часы, посерьезнел.
— Ничего себе я заглянул на обед. Почти три часа прошло. Пора нам возвращаться.
— Мартин, подожди, — попросила я и начала закатывать рукав платья, чтобы не испачкать. — Выпей моей крови.
Брови его полезли на лоб.
— Это метафора какая-то? — осторожно спросил он.copy right hot novel pub