— Неужели через распределительный центр проходит так мало медиков? Ведь вся страна бежит к нам! — негодовала я, выйдя с леди Шарлоттой на крыльцо замка после очередной операции. Мне постоянно не хватало кислорода, я даже спать начала с открытыми окнами — правда, закутавшись в три одеяла и оставив снаружи только нос.
— Они боятся, — успокаивающе сказала леди Лотта, пока я, подставив лицо весеннему солнцу, глубоко вдыхала и выдыхала свежий воздух, терпко пахнущий березовыми почками. — Война идет за ними, и все понимают, что она придет и сюда. Нужно иметь немало мужества, чтобы рискнуть повторно встретить то, от чего бежишь.
Я стояла с закрытыми глазами — и мама Люка приобняла меня, погладила.
— Думаете, мы проиграем? — тихо спросила я, положив голову ей на плечо. — Люк не победит?
Она невесело усмехнулась.
— Я знаю своего сына. В его жилах течет такая кровь, что он сделает все. И победит или…
Она не стала договаривать, и правильно. Смерть последние дни ходила слишком близко к нам, чтобы еще давать ей силу поминанием всуе.
— Да… — проговорила я почти неслышно. — Люк такой.
Мы стояли, молча глядя в зеленеющий парк. В воздухе разливалась березовая горечь, и запах этот показался мне вдруг очень уместным рядом с леди Шарлоттой и ее темными грустными глазами, жестами отчаяния — когда она поднимала тонкую кисть ко лбу и замирала так на несколько секунд — и вдовьими, темно-фиолетовыми цветами в одежде. Кого бы ни потеряла леди Лотта, она несла свое горе с достоинством королевы. Уметь бы мне так контролировать эмоции.
Я совсем не видела сестер эти две недели. Мы созванивались с Полиной и Василиной, но говорить долго я не могла; родные, слава богам, меня понимали, и мы общались очень быстро, какие-то минуты. Поля рассказывала про свои успехи в борьбе за человеческую ипостась — и это придавало мне сил, когда нужно было в следующий раз пережить втыкание иглы, — Василина делилась новостями: одной из последних было приручение огненных духов. Старшая сестра передала мне формулу вызова, но, как бы мне ни было любопытно, я не имела времени экспериментировать. Да и побаивалась, что силы моей крови не хватит, чтобы обуздать их. В любом случае, у меня были более важные дела, а овладение родовыми способностями я отложила на потом.
Я очнулась от звука хлопнувшей двери — санитары вывезли солдата из операционной. Тяжело поднялась и, прополоскав рот водой, чтобы сбить тошноту, принялась медленно наводить порядок. За две недели, прошедшие с приезда первых раненых, я набила руку на поверхностных ранах, но на что-то большее у меня не хватало знаний. Но зато я освобождала время на сложные операции и возможность отдохнуть для доктора Кастера, который для узкопрофильного специалиста творил настоящие чудеса.
Из операционной я вышла, качаясь от голода и слабости. В лазарете пахло дезинфектором и лекарствами, из второй операционной раздавались тихие голоса — там работал доктор Кастер, и у него операция должна была продлиться куда дольше, чем моя. Часы над столом дежурной медсестры показывали полдень, и с одной стороны, нужно бы поесть, чтобы не упасть без сил, а с другой — опять ведь накатит дурнота, и не дай боги, на глазах пациентов…
Второй этаж постепенно превратился в лазарет, а с другой стороны коридора расположился наш «детский сад», который взяла на себя леди Лотта.copy right hot novel pub