Девчонка тряслась на табурете в углу, и она сунула ей чашку горячего чая и кусок хлеба, поставила перед ней ведро картошки, дала нож.
— Как зовут? — спросила вполголоса.
— Элишка, — всхлипнула пленница.
— Не говорить! — рявкнул иномирянин. Что-то грохотнуло — оказалось, скидывал свои меха, уронил стул. Под мехами были странные доспехи из черного материала, надетые на кожаную рубаху.
— Так надо же решить, что готовить, указания дать, господин, — забормотала Дробжек. Схватила банку с самогоном, налила в чашку, поднесла ему. — Вот, пить. Самогон. Алкоголь. Будет тепло и весело.
Он понюхал, заинтересованно поморщился.
— Яд нет? Сама пить сначала. Еда тоже сама есть сначала.
Анежка Витановна бодро сделала три глотка — внутри слегка отпустило, а то еще немного, и начнет колотить от напряжения. Хорошие травки, успокаивающие. Занюхала рукавом, снова протянула чашку иномирянину — на этот раз он не стал отказываться, выпил и жестом потребовал еще. Она подлила, под внимательным взглядом новоиспеченного господина спустилась в погреб, подняла несколько банок мясных самодельных консервов. Для солдат и это хорошо будет.
Во дворе полыхал огромный костер, слышны были бодрая речь и хохот захватчиков. Командир их оказался любопытным — щупал разные предметы в доме, спрашивая: «Что это?», заглядывал в печь, отнял у Анежки банку с тушенкой и ножом принялся доставать оттуда мясо в жиру, есть, облизывая пальцы. Затем встал, прижал хозяйку дома к столу, пощупал за задницу.
— Баба старый, — с сожалением сказал он, — но крепкий. Люблю крепкий. Молодой девка хилый. Ночью придешь ко мне. Тогда солдатам не дам. Солдатам тот девка будет. Понял?
— Да поняла, чего тут непонятного, — снова проворчала Анежка Витановна, глядя на побелевшее от ужаса лицо тихой, как мышка, девчонки. — Благодетель ты мой.
— Что сказать? — не понял иномирянин.
— Говорю, с радостью, господин, — звонко откликнулась северянка, с остервенением нарезая ножом сало. Нашелся тоже кавалер на ее пятьдесят шесть лет. Потянулась к перцу — руку перехватили. Иномирянин понюхал перечницу, лизнул.
— Яд нет?
— Перец. Приправа. Вкусно будет, — терпеливо объяснила Дробжек-старшая. Он слушал, двигал языком — видимо, пекло, — кривился.
— Не ложить. Плохо.
— Как скажешь, — пробормотала Анежка Витановна и подлила ему в чашку еще самогону.
В дом ввалился кто-то из солдат, что-то заговорил, кидая жадные взгляды на закрутки с мясом. Невысокий, корявенький, молодой совсем, но половины зубов нет.copy right hot novel pub