10 февраля по времени Туры, Нижний мир
Алина
После встречи с пауком профессор ускорился чуть ли не вдвое, и Алинке стало как-то не до разговоров. Не сбить бы дыхание, не отстать бы.
— За нами точно идут, — объяснил он вечером после происшествия, недовольно поджимая губы, — и если до этого они могли только предполагать, что мы направились в эту сторону, то убитый паук — это как маяк с надписью «мы здесь». Если даже его останки не заметят с воздуха, то увидят те, кто идет по земле. Я не знаю, насколько мы оторвались, поэтому единственное, что можно сделать теперь, — это увеличить темп. Меньше спать, больше идти, Богуславская.
Алина чувствовала себя ужасно виноватой, потому что рана, полученная днем, у профессора затягивалась медленно, и к вечеру глаза его начали лихорадочно блестеть, а на висках выступил болезненный пот. Поэтому она кивнула и ни разу не пожаловалась. Даже когда Тротт, разведя костер и поставив запекаться местных крысозубов, окликнул ее, умывающуюся у ручья, и коротко напомнил:
— Заниматься.
Он снял сорочку, и крыло с той стороны, где была рана, периодически подергивалось, да и сам он кривился. Но опять лорд Макс швырял ее на землю, и заламывал, и резко отчитывал, если не била в полную силу, — а принцесса молча моргала, восстанавливала сбившееся от боли дыхание и послушно повторяла то, что он требовал. Только ударить нормально так и не смогла, как и разозлиться, хотя профессор не жалел едких слов. Чувствовала ведь, какой горячей была его кожа, и слышала, как прерывается дыхание, когда он двигался слишком резко.
— Вы сегодня на редкость рассеянны, Богуславская, — сухо проговорил инляндец, когда Алинка в очередной раз проехалась спиной по мху и замерла, раскинув крылья, тяжело вздыхая и глядя на ноздреватую луну. — Закончим. Идите умывайтесь, и есть.
Принцесса приподнялась на локтях, вдохнула полной грудью прелый лиственный запах, пытаясь не обращать внимания на ноющие мышцы и боль в боку, посмотрела в сторону костра. Страшненькие запеченные крысозубы — все, что удалось поймать, — казались сейчас лучшим лакомством на свете. Перевела взгляд на Тротта: тот обтирался сорочкой, морщась, крутил крылом, и принцесса тоже пошевелила крыльями, наблюдая за ним. Борода у него отросла еще больше, и теперь он напоминал лесника или лесоруба, а не всегда безупречно одетого и чисто выбритого мага-природника. Хотя принцесса уже привыкла и к черным волосам, и к зеленым глазам. Но если честно, рыжим Тротт ей нравился больше.
«Не нравился, а был привычнее», — педантично поправила себя Алина, мысленно перенеслась в Университет и тут же заскучала и по родным, и по Матвею, и по каменам. А еще ей очень хотелось увидеть себя. Трудно жить, не зная, как выглядишь, не понимая, как меняет лицо мимика.
Потрясла головой: зачем снова себя расстраивать, раз каждое утро они пытаются с Троттом вернуть ее половинку наверх, и не получается? — попробовала подняться. Ушибленный бок прострелило, но Алина упрямо подтянула к себе ноги, перевернулась на четвереньки и встала. И поковыляла к воде. Тоска по родным никуда не пропала, и нужно было заглушить ее каким-нибудь занятием.
Они остановились у небольшого родника, который вымыл себе чуть дальше озерцо глубиной принцессе по грудь, — и она, набрав с берега песка и глины, решила отмыться основательно. Было очень темно, и вода немного пугала, но грязь пугала больше.
— Богуславская, вы одеты? — раздался негромкий оклик инляндца, когда она постирала сорочку и старательно прополаскивала от глины волосы. — Мне понадобится ваша помощь. Промоете мне рану в воде.
— Сейчас, — Алина прямо в озерце всполошенно принялась натягивать на себя одежду, которая, конечно, никак не хотела надеваться, — две минуты, профессор!
Она кое-как пролезла в широкий слипшийся ворот — сорочка колыхалась вокруг тела, — присела, окунаясь с головой, и еще раз с силой потерла волосы. Постаралась вытянуть крылья через прорезь в спине, и с одним даже получилось, а вот второе застряло в мокрой ткани и никак не хотело протискиваться.
— Я готова, — позвала принцесса, заведя руки за спину и дергая крыло. Оно встало как-то углом, натянув сорочку, и отказывалось высвобождаться. Свободное шлепало по воде, озерцо волновалось, летели брызги, по лицу текла вода.
— Вы что там, рыбу ловите? — ледяным тоном осведомился Тротт, появляясь из-за деревьев. — В любом случае постарайтесь делать это тихо, ночью звуки далеко разносятся.
Алина послушно кивнула и, как было сказано, молча (не считая громкого сопения) продолжала тянуть неуклюжую конечность наружу. Ей было смешно и неловко одновременно.
Профессор, зайдя в воду, присмотрелся, дернул ртом в короткой улыбке.
— Только не смейтесь, — попросила она, кусая губы, чтобы не захихикать.copy right hot novel pub