Как–то днем меня вынесли погулять в открытой корзине. Неожиданно, кроме ясного неба я увидела огромную лошадиную морду и подумала: «А машин то не слышно». Живем мы в хибаре. Электричества нет. Мылись по старинке – из ковшика. А потом только меня окунали в деревянную ванну. Зачем, если я уже чистая?!
Все это говорило о крайней бедности или неразвитости. И вселяло тревогу.
Усиленные тренировки приходилось прятать. Уж очень странно окружающие реагировали на мои попытки размять кисти рук, ног или гимнастику горла.
Ночью я делала массаж всего, до чего могла дотянуться, попутно декламируя Есенина и Пушкина. Про себя. В слух получалось: «Мя – мя – мА. Мя». Старалась постоянно, что ни будь вспомнить, проговорить.
Днем шевелила пальцами ног и рук, пряча их в пеленке.
Долго не могла найти печатных изданий. Мозг истосковался по книгам. Да, я не смогу их прочитать. Но хоть посмотреть–то можно?!
А тут наткнулась на текст, почему–то на ткани. Краской. Витиеватые узоры, похожие на иероглифы. Ничего не понятно. Вроде буквы шли сверху вниз.
«Точно язык не выучу», – решила, вглядываясь в закорючки.
Примерно в пол года, уже сидела и перебирала деревянные (!!!) игрушки. Красивую куклу с прической из веревки обтрепанной, лошадку и веер. Теплые даже на вид, сделанные вручную.
Да просто ужас, какой–то.
Уже давно поняла: не все хорошо. И мое перерождение прошло с каким–то сбоем. Очень не приятным.
Отсутствие телефонов, благ цивилизации, запахи, одежда.
Тут даже нет туалета!
Если б меня окружали негры, я бы смирилась. Но за этих людей даже обидно стало. Может быть, это какая–то деревня с приверженцами древних традиций? Дремучих, даже.
***
Долго приучала кормилицу к горшку. Она все не могла сообразить, что если ребенок плачет, его не всегда надо качать. Надо его высадить на горшок.copy right hot novel pub