Любовь не знает ни добродетели, ни заслуги. Она любит, и прощает, и терпит все потому, что иначе не может.

(с) Леопольд фон Захер-Мазох Венера в мехах

– А мой папа – он какой?

– Класивый, – тут же сказала Тая, и я рассмеялась. У нее это было любимое слово, и она часто вместо хороший говорила красивый, и вообще, если ей кто-то нравился, то это обязательно красивый человек.

– Твой папа очень смелый, сильный, упрямый и …

– Крутой?! – дополнил Яша.

– О дааа, очень крутой, – согласилась я и снова уложила его голову к себе на колени. Мы почти подъезжали к месту назначения. Я договорилась, что Лева высадит нас не в городе, а неподалеку, а мы уже сами доберемся до части. Я почти не взяла с собой вещи, чтоб не тащить сумки. Только самое необходимое в рюкзаке для себя и детей и в сумку кое-что из еды. Оделась скромно, чтоб не бросаться в глаза. Голову накрыла платком. Чем меньше внимания к нам, тем лучше. Я не сомневалась, что Андрей будет нас искать, и очень надеялась, что у него это выйдет сделать намного позже. Не хватится сразу.

Пока ехали, я не могла нарадоваться, что Яша с нами. Эти дни, когда он появился в нашей семье, стали совершенно необыкновенными. И эта ведьма, которая называла его ненормальным, просто ненавидела детей. Кстати, мы с Андреем о ней позаботились. Она убралась из города в свою Тьмутаракань без лицензии, без права на работу и с огромной психологической травмой, так как мы заперли ее на трое суток в старом общественном туалете без света в одних трусах, босиком. Пребывание там пошло ей на пользу, так как выйдя оттуда, она не произнесла ни слова. Хотя, возможно, ее впечатлила угроза Андрея – зашить ей рот. Она ему поверила. И я тоже. Он очень переживал, что Яша столько времени прожил с этой тварью, и он ничего не заметил.

Я показала сына психологу. Да, я называла его сыном. Не знаю, у меня это случилось само собой. Я воспринимала его, как нашего с Максимом. Я реально ощущала его нашим, и он давал это прочувствовать. Такой ласковый, такой умный мальчик. Он всегда боялся чем-то помешать, боялся навязываться, спросить что-то лишнее. Оттого и молчал постоянно, но я не давала ему молчать. Мы много гуляли, ходили в кино и в детский театр, на каток и в Макдональдс. Пока я ждала наши документы, у нас было время познакомиться.

Психолог заверила меня, что все проблемы Яши обратимы. Конечно, ему нужно много любви и ласки, а остальное придет со временем. Прописала легкий препарат от невроза и витамины. Несколько раз мы с ним меняли простыни, но где-то через неделю все прекратилось само. Я слышала, как он встает и идет в туалет, следующим шагом стал выключенный ночничок у его кровати.

Но Яша все еще спал с нами в одной комнате, а мне это не мешало. Я помнила, как сама боялась спать. И никогда этого не забуду. Детские страхи – они ведь самые сильные, они живут в нас до самой смерти, и для них мы никогда не становимся взрослыми. Наоборот, это они растут и всегда бывают больше нас самих.

И сблизили нас именно они. Вот эти ужасы и кошмары. Мне снилась та девочка…. Та, с моего детдома, которая повесилась после того, как ее… Часто снилась.

***

– Но я точно знаю, когда рассказываешь о своих страхах, они перестают быть настолько ужасными. Потому что ты ими делишься с кем-то другим, и он забирает половину себе. Ты можешь поделиться со мной.

– Иногда они убивают… – прошептала она очень тихо, но я услышала.

– Если боишься – да, убивают, – ответила ей шепотом.

– Нет… они убивают тех, кто рассказывает.

Я почувствовала, как по коже поползли мурашки.

– Если ты расскажешь о них, то мы можем бороться с ними вместе.

Она усмехнулась… Это было жутко – услышать этот смешок в темноте. Так смеются не тогда, когда весело. Так смеются, когда уже ни во что не верят.

– Думаете, вы самая умная? Придете, пожалеете, скажете идиотские слова о страхах, и вам всё расскажут, а вы поставите где-то галочку, что утешили несчастного ребенка? Вам плевать! Всем плевать! Не притворяйтесь!

Она повернула ко мне бледное лицо, наполовину закрытое растрепанными темными волосами.

– Что вы знаете о страхе? Убирайтесь отсюда! Оставьте меня в покое! – она не кричала, шипела, как перепуганный зверек, который отчаянно пытается защищаться, нападая.

– Тебя кто-то обидел? – увидела на ее плече кровоподтек, и она тут же поправила ночнушку.

И снова этот смех, вместе со сдавленными рыданиями. Надо будет поговорить с Натальей Владимировной и отправить девочку к психологу.

– Расскажи мне.copy right hot novel pub