Я никогда ей не говорил там, в подвале, как схожу по ней и из-за неё с ума. Как надрывается моё сердце и рядом, и в дали от неё. Впрочем, я так же никогда не объяснял почему не могу остановиться. Я отобрал это право у нас обоих, запрещая нам переходить эту черту и касаться неугодных мне тем. И не потому, что я боялся услышать то, что меня в конец добьёт... Сама мысль, что Сэрче ради “выживания” опустится до уровня лживой сучки и будет говорить мне что угодно, лишь бы как-то выбраться наверх и снова сбежать от меня - доводила меня до выворачивающего наизнанку желания закончить всё это раз и навсегда прямо на месте. Одним ударом... на двоих...

Видимо, она это тоже как-то понимала или начала понимать со временем. Поэтому никогда об этом и не говорила, как и не пыталась затронуть самую опасную для нас тему. Но это не значило, что она не могла или не хотела показать как-то иначе свои чувства и запретные для неё слова.

Я ведь тоже не признавался ей вслух в том, что к ней испытывал, по сути, наказывая нас этим обоих. Пусть и старался вкладываться через то, что с нею вытворял во время сессий, либо уже после, когда убирался за ней и ухаживал, как за маленькой девочкой. Только в этом-то и вся проблема. Мои поступки противоречили один другому. Хотя, кто сказал, что даже через безумие невозможно показать, что ты чувствуешь и почему не можешь остановиться.

“Странно... когда я впервые только-только тебя увидела, ты мне вроде как показался красивым, даже чересчур, а потом... я будто смотрела на тебя, как на совершенно другого человека. Вернее, как на чудовище. А сейчас... снова вижу таким, как в первый раз или вообще другим. Хотя ты единственный, кто способен так сильно меняться и быть едва не всякий раз разным при каждой нашей новой встрече. Я всё время жду твоего возращения со страхом и сладким предвкушением, не имея никакого представления, кого увижу на этот раз...”

Да, несмотря ни на что, мы разговаривали, иногда даже подолгу и помногу, причём о чём угодно, но только не о том, что происходит где-то там, за пределами нашего крошечного мира. И в эти часы я позволял ей делать очень многое, даже когда пристёгивал её ошейник к цепи и на замок. Может от того, что уже и сам не мог без этого обойтись? Без того, чтобы не взять её на руки, не прижать к груди и не провести несколько часов за столь важным для нас процессом укачивания и убаюкивания. И не стать при этому самому заложником этой маленькой и невинно хитрой чертовки.

“Арслан - Дьявол. Арслан - монстр и чудовище. Арслан - падший ангел...” - в эти минуты она меня вообще не боялась, будто чувствовала на подсознательном уровне, насколько я был перед ней уязвим. Поэтому и смелела едва не в меру. Трогала меня, касалась кончиками пальцами моего лица, демонстративно им любуясь и заодно “тайно” лаская, в образе зачарованной Дьяволом наивной жертвы.

“Мой Арслан. Моё чудовище.” - от некоторых её слов моё сердце буквально обливалось кровью или изъедающей изнутри кислотой. Только я не мог заставить её не говорить. Если бы сделал и это, то, наверное бы, точно свихнулся раньше времени.

“Кажется, я знаю, почему ты не хочешь меня отсюда выпускать...” - мы только раз затронули эту тему. Всего раз, как бы невзначай и, конечно же, с подачи Сэрче.

“И почему же?”

“Потому что боишься, что я улечу и уже больше никогда не вернусь по собственной воли? Что тебе снова придётся меня искать и ловить?”

“Нет... Потому что мне придётся тебя отпустить. Я должен буду это сделать... за всё, что я уже успел тут с тобой сотворить... Тут и до этого. А я не могу... Я пока к этому не готов... И едва ли буду готов когда-либо вообще...”

“Не надо... Тш-ш...” - она прижала свои нежные пальчики к моим губам, запрещая мне говорить, как иногда частенько это делала в подобные часы. Когда буквально вила из меня верёвки - “Пообещай мне. Просто пообещай... Что ты меня никогда не отпустишь. Даже если будешь уверен в том, что должен... Не отпускай меня... Пожалуйста! Никогда не отпускай...”

Наверное, фраза “Я люблю тебя” не воспринимается уже никем всерьёз именно поэтому - потому, что избита и заезжена до раздражающей оскомины кем только непоподя. Может оттого мне было так невыносимо слышать твои признания, вроде бы завуалированные, но столь искренние - бьющие на поражение всего парой фраз или слов.

Я знал, что ты мне признавалась и делала это чуть ли не постоянно, выискивая всё новые и новые способы достучаться до меня, убедить меня, что ты готова ради меня на всё. А я..copy right hot novel pub